Годовщина появления ПРО: наши всегда были гуманнее и точнее

4 марта 1961 года впервые в мире противоракета уничтожила учебную цель в небе над Советским Союзом. Стрельбы прошли почти на полтора года раньше, чем в США, и обошлись без применения ядерного заряда.

19 июля 1962 года американские военные всегда отмечали как настоящий праздник. В тот день новенькая противоракета «Найк-Зевс Б» продемонстрировала готовность к перехвату целей. Это означало, что в Соединенных Штатах появилась система защиты от баллистических ракет противника. Запущенная с атолла Каваджалейн противоракета получила целеуказание от системы «Найк-Зевс», которая обнаружила цель, дала команду на старт и вела ее до точки назначения. С баллистической ракетой «Атлас», выступавшей в роли мишени, «Найк-Зевс» разминулся всего в двух километрах! Такой результат сочли великолепным: действительно, при реальном боевом пуске цель на таком расстоянии была бы уничтожена ядерным взрывом боеголовки противоракеты.

Можно себе представить, как вытянулись лица американских военных, когда много лет спустя они узнали о результатах подобных испытаний в СССР. 4 марта 1961 года (то есть, на год с лишним раньше, чем в Америке) советская противоракета В-1000 стартовала с полигона Сары-Шаган в казахской степи, чтобы перехватить баллистическую ракету Р-12. Она встретила ее на высоте в 25 км на расстоянии 150 км от места своего старта. Боевая часть В-1000 сработала в 31,8 метра левее и на 2,2 метра выше цели и уничтожила боеголовку. Без всякого ядерного взрыва. Главным оружием противоракеты были 16 тысяч карбидвольфрамовых шариков в оболочке из взрывчатого вещества. Они создавали облако диаметром всего 70 метров, поэтому точность наведения у В-1000 превосходила американскую на два порядка.

И у маршалов бывают просьбы

Работы по созданию первой советской системы ПРО, позднее получившей название «Система «А», начались с письма. Требование разработать оружие для борьбы с баллистическими ракетами выдвинули семь маршалов: начальник Генерального штаба ВС СССР и первый замминистра обороны Василий Соколовский, первый замминистра обороны Александр Василевский, первый замминистра обороны Георгий Жуков, председатель Военного совета Минобороны и командующий Прикарпатским военным округом Иван Конев, командующий войсками ПВО Константин Вершинин, его первый заместитель Николай Яковлев и командующий артиллерией Митрофан Неделин. Подписанное ими письмо поступило в ЦК КПСС в августе 1953 года.

Нужно вспомнить, что это было за время. Полгода назад похоронили Сталина, и новый руководитель — Никита Хрущев — только обживался на посту главы СССР. Да и многие из маршалов лишь недавно вернулись из сталинской опалы: Жуков — с должности командующего Уральским военным округом, Конев — Прикарпатского, Вершинин — заместителя главкома ВВС. Но угроза внезапного удара со стороны НАТО была столь велика, что у всех нашлось время проанализировать ситуацию и предложить новое оружие защиты.

В своих мемуарах генеральный конструктор первых советских систем ПРО Григорий Кисунько приводит текст «письма семи маршалов». В нем говорилось: «В ближайшее время ожидается появление у вероятного противника баллистических ракет дальнего действия как основного средства доставки ядерных зарядов к стратегически важным объектам нашей страны. Но средства ПВО, имеющиеся у нас на вооружении и вновь разрабатываемые, не могут бороться с баллистическими ракетами. Просим поручить промышленным министерствам приступить к работам по созданию ПРО (средств борьбы против баллистических ракет)».

Никита Хрущев, с особой страстью относившийся к ракетной технике, дал теме ПРО «зеленый свет». 28 октября 1953 года Совет министров СССР выпустил распоряжение «О возможности создания средств ПРО», а 2 декабря — «О разработке методов борьбы с ракетами дальнего действия». Эти документы положили начало практическому воплощению замысла о создании противоракет.

При этом далеко не все военные и ракетчики поддерживали новаторскую идею. Создатель первой ракетной системы ПВО С-25 академик Александр Расплетин назвал ее чушью, а активный участник разработки и строительства системы С-25, член-корреспондент АН СССР Александр Минц сравнил со стрельбой снарядом по снаряду. Сергей Королев высказался осторожнее: «Ракетчики имеют много потенциальных технических возможностей обойти систему ПРО, а технических возможностей создания непреодолимой системы ПРО я просто не вижу ни сейчас, ни в обозримом будущем».

Глаза и уши

Скепсис ведущих специалистов по перехвату воздушных целей привел к тому, что работы над «сомнительной» идеей поручили не первым лицам. Это дало возможность выдвинуться талантливым молодым конструкторам, которые и стали создателями первой советской системы ПРО. Речь идет прежде всего о Григории Кисунько. В то время он трудился в должности начальника 31-го отдела КБ-1 — будущего «Алмаза», главного создателя отечественных систем ПВО и зенитно-ракетных комплексов.

Кисунько был не ракетчиком, но талантливым радиолокаторщиком. Он активно участвовал в создании первой отечественной ракетной системы ПВО — С-25 «Беркут», которая в середине 1950-х прикрыла Москву от потенциальных налетов американских бомбардировщиков с ядерными бомбами. Григорий Кисунько сразу понял: способностей имеющихся на вооружении радиолокационных станций (РЛС) не хватит, чтобы обеспечить надежный перехват баллистических ракет. По его расчетам выходило, что при использовании существующих РЛС для уничтожения одной баллистической ракеты придется задействовать 8-10 противоракет. Это была даже не стрельба снарядом по снаряду, а попытка сбить снаряд залпом «Катюши». Позволить себе такую роскошь никто не мог. Систему радиолокации для противоракетной обороны пришлось создавать заново, на новых принципах. Основным способом определения координат атакующей ракеты стал «метод трех дальностей». Совместная работа трех радиолокаторов точного наведения позволяла определить положение боеголовки в пространстве с точностью до пяти метров.

Теперь требовалось понять, как именно выглядят на локаторах баллистические ракеты. Надежды на помощь ракетчиков в определении гармоник их «изделий», как ни удивительно, не оправдались. Как выяснилось после скандалов с Королевым, который наотрез отказывался пускать людей Кисунько на полигон Капустин Яр, ни он, ни его специалисты и сами не знали отражающих свойств своих ракет.

Работа затормозилась, и это заметили наверху. А заметив, не стали подгонять окриками, но решили подчеркнуть особую значимость темы ПРО. Поскольку ее создателям явно не хватало авторитета, его следовало укрепить. Это можно было сделать только аппаратными методами. 7 июля 1955 года министр оборонной промышленности Дмитрий Устинов — один из главных покровителей Георгия Кисунько — подписал приказ «О создании СКБ-30 и проведении НИР в области ПРО». Эта бумага в одночасье сделала бывшего подчиненного Александра Расплетина, который продолжал настаивать на нереальности ракетного перехвата, руководителем такого же ранга, а тема противоракет получила поддержку на самом высоком уровне.

Окончательно судьба первой противоракеты решилась 3 февраля 1956 года, когда года Совет министров СССР и ЦК КПСС приняли совместное постановление «О противоракетной обороне». Этим документом Григорий Кисунько назначался главным конструктором новой системы. Главным конструктором противоракеты становился Петр Грушин, создатель ракет для комплекса «Беркут» и его наследника, легендарной системы С-75, из которой советские, египетские и вьетнамские ракетчики будут потом сбивать американские «Фантомы». Ответственным за разработку и строительство центральной вычислительной станции, которой предстояло сводить поступающие от локаторов сведения о положении целей и управлять противоракетами, назначили Сергея Лебедева, создателя первой в Советском Союзе электронно-вычислительной машины — ламповой МЭСМ.

Триумф «Аннушки»

Прежде чем начать практические испытания советских противоракет, пришлось с нуля построить несколько объектов. Во-первых, был создан полигон Сары-Шаган, который позднее стал главным полигоном ПВО Советского Союза. Здесь разместилась первая противоракетная РЛС РЭ-1, которая следила за пусками советских баллистических ракет и накапливала данные об отражениях такого рода целей, а потом ее наследницы РЭ-2 и РЭ-3. Во-вторых, в 1958 году приняли в эксплуатацию станцию дальнего радиолокационного обнаружения «Дунай-2», расположившуюся на том же полигоне. Она должна была обнаруживать старт и отслеживать движение баллистических ракет противника, а потом передавать информацию о них и координаты на радиолокаторы точного наведения. «Дунай-2» представлял собой циклопическое сооружение из двух отстоящих друг от друга на километр частей длиной по 150 метров и высотой 8 (передающая) и 15 (приемная) метров.

Чуть раньше, чем заработал «Дунай», на Сары-Шагане начались испытания основной боевой части «Системы «А» — противоракеты В-1000. Буквой «В» традиционно обозначались зенитные ракеты, а число «1000» означало скорость, с которой она должна была лететь к цели. Таких характеристик не имела к тому времени ни одна советская ракета, но медленнее противоракета летать просто не могла: баллистические летали еще быстрее. Чтобы разрешить это противоречие, Петру Грушину пришлось изрядно поломать голову. В конце концов, взяв за основу ракету для комплекса С-75, он сохранили двухступенчатую компоновку, но сделал вторую ступень заметно тоньше и длиннее, что позволило ей разогнаться до нужной скорости.

Головная часть В-1000 разрабатывалась под два вида боеприпасов: осколочно-фугасный и «специальный». Первый состоял из тех самых 16

тысяч шариков диаметром 24 мм, которые конструкторы между собой называли «вишня в шоколаде». Второй был ядерным и должен был гарантировать полное уничтожение цели так, чтобы она ни в каком виде не долетела до земли. Правда, как показали позднейшие испытания и в СССР, и в США, противоракеты с ядерными боеголовками при срабатывании «слепили» систему наведения, и от них в итоге отказались.

В полной конфигурации с реальными пусками противоракет испытания «Системы «А» — «Аннушки», как между собой называли ее создатели —стартовали в начале 1960 года. Они шли с переменным успехом, но даже неудачные пуски позволили «дотянуть» первую в мире систему ПРО: 2 марта 1961 года все системы отработали штатно, и только из-за ошибки оператора В-1000 поразила не боеголовку, а корпус летевшей ей навстречу ракеты Р-12. Зато через два дня все прошло как положено. «Дунай-2» обнаружила баллистическую ракету Р-12 на дальности 975 км от предполагаемой точки падения и взяла на сопровождение. ЭВМ М-40 рассчитала траекторию цели и выдала целеуказание для РЛС точного наведения и пусковых установок. По команде «Пуск!» В-1000 отправилась в полет, который завершился триумфальным попаданием.

«Система «А» так и осталась экспериментальной. Зато ее успех позволил к концу 1960-х разработать первую в СССР боевую систему ПРО — А-35, первая очередь которой встала на дежурство осенью 1971 года. И она, и все остальные отечественные системы ПРО были бы невозможны без создания «Аннушки» и ее первого триумфа 4 марта 1961 года — дня, который стал днем рождения противоракетной обороны нашей страны.