Михаил Турецкий: мне прочили мировую карьеру дирижера, а я стал делягой

МОСКВА, 12 апр — РИА Новости. У Михаила Турецкого юбилей — 60 лет. Педагоги прочили ему мировую карьеру дирижера, но он пошел на эстраду и создал уникальный хор. В интервью РИА Новости музыкант рассказал, как проводит кастинг коллектива, ради кого он согласился участвовать в телешоу и как отец учил его руководить.

Михаил Турецкий

О величии и возрасте: что Турецкий готовит в юбилей

— Как себя чувствуете в юбилей?

— Счетчик тикает у любого, но я пока ничего не осознаю. Только то, что цифра 60 — очень престижная и солидная. Если продолжаешь себя чувствовать необходимым семье, стране и зрителю — это идеальный возраст.

Опыта много, и физическая форма позволяет. Как в шутке. «Что для тебя 60 лет? Сначала испуг в ее глазах, а потом все как всегда».

— Как планируете отпраздновать?

— Будет концерт-благодарность: своей семье, стране, коллегам и, конечно, публике.

— То есть больше песен на русском языке?

— Будем создавать настроение, чтобы зрители почувствовали любовь к жизни, своей семье, стране, культуре. Всех секретов раскрывать не хочу. Песни советских композиторов — обязательно, мировая классика тоже.

— Вы считаете себя великим музыкантом?

— Не думаю. Так считал мой учитель, которому я в начале 90-х рассказывал, что собираюсь с коллективом ехать в США и создавать эстрадный хор. Он тогда возразил: «У тебя есть шанс стать дирижером мирового уровня, а ты превращаешься в делягу». А я ответил: «У нас, у евреев, есть поговорка: если вы такие умные, почему такие бедные? Знаете, я не хочу быть бедным».

Я пошел другим путем, создал коллектив, которому нет аналогов в мире. А великий я или нет, время рассудит.

О деньгах и кастинге: как попадают в хор Турецкого

— Какие данные должны быть у певца, чтобы он стал частью вашего хора?

— Гибкость. Оперный певец, который говорит, что не будет петь эстраду, потому что она портит голос, автоматически нам не подходит. Каким бы гениальным ни был. Он, как я, должен стать в определенный момент делягой.

Нужно быть простым, но с консерваторским вкусом. Мы относительно легкую музыку преподносим так, чтобы она звучала престижно. Или наоборот: классику делаем более демократичной и понятной.

— А какая роль у вас в коллективе: директор, отец, друг, наставник?

— Всего понемногу. Не отец точно, потому что может начаться панибратство и будет трудно руководить. Но я в определенной степени защитник и гарант, я несу ответственность. Некоторые артисты пришли, когда им было по 17 лет, они выросли на том, что я говорил. Во время пандемии сказал им: не знаю, что будет, но до конца останусь с коллективом.

— А в женском SOPRANO?

— Там все проще. Парней я сформировал сам, тогда не было кастинга. Мы росли вместе. Девчонок я выбирал, внимательно смотрел анкетные данные. У одной солистки так: Березняки, Пермский край, с четырех лет пела в детском коллективе, потом поступила в Гнесинку. О! Это наш клиент! Потому что музыкальный вирус в ней сидит давно, она неслучайный человек.

Мы прослушали 150 претенденток, с 40 репетировали, оставили десять. Потом я вывел идеальную формулу: шесть-восемь артисток на сцене. Несколько девушек брали декретный отпуск на несколько месяцев, потом вернулись в коллектив. Для меня очень важно, чтобы каждая была счастлива не только в карьере, но и в личной жизни.

— Опыт с воспитанием дочерей вам помогает?

— Мне с девочками проще. У меня это на уровне генетики. Моему папе нужны были деньги на лечение брата. И в советские времена отцу приходилось доставать вещи, чтобы перепродавать их. Тогда он работал на фабрике с коллективом из 38 женщин. Представляете, за пять лет ни одна не написала на него жалобу. Вот где ювелирка человеческих отношений!

Папа спросил однажды — ему было уже 85, мне 35: «Твои артисты довольны, как ты им платишь?» Я его спровоцировал: «Бать, тут главное себя не обидеть». А он в ответ: «Не надо шутить! Три рубля заработал, два отдай — будешь долго жить».

— В коллективе довольны тем, как вы им платите?

— Если за 30 лет никто никуда не ушел, значит, я нашел подход? И не всегда только деньги важны.

Михаил Турецкий

Семья, спорт и Кобзон: как живет Турецкий

— Какие у вас сейчас отношения в семье?

— Я живу своими проектами и гастролями. У меня жена — начальник штаба семейной ячейки, рулит всем она. Когда я начинаю говорить: мне что-то не нравится, понимаю, что смешон. Надо было с самого начала правила устанавливать.

— А семейные традиции есть?

— Мы любим смотреть все вместе семейные альбомы, ходим в кино, по возможности посещаем еврейские праздники. Я всегда железно соблюдаю сухой пост на Иом-кипур, Судный день в иудаизме.

— Вы с дочерью участвовали в шоу «Две звезды. Отцы и дети» на Первом канале. Почему согласились?

— Признаюсь, это была подстава самому себе. Я же не певец, а дирижер, продюсер. А там выступали такие профессионалы! Газманов, Малинин, Повалий, Маршал.

А тут выхожу я, народный артист России, и меня оценивают как певца. Но это нужно было моему ребенку, поэтому и участвовал в проекте. И, кстати, я стал лучше петь. И помог дочери показать себя. А она может исполнять и оперу, и оперетту, и рок, и эстраду, и шансон. Таких артистов у нас очень мало.

— На себя у вас времени хватает? Как отдыхаете?

— Я очень мало сплю, и для меня важен спорт. Очень люблю лыжи: беговые, горные. Когда есть время на отдых и катание, то прихожу утром и ухожу, когда с горы уже начинают сгонять. По девять часов на склоне. Это чистый адреналин, без какого-либо допинга.

Люблю ходить на выступления зарубежных и наших артистов. Из последнего: был на концерте Сергея Жилина.

Кстати, я обошел почти все бродвейские мюзиклы и даже побывал на премьере «Призрака оперы» в 1992 году.

— Вы это как-то используете в работе?

— Конечно! Это дает артисту триггерные точки, куда двигаться дальше. Если кто-то говорит, что все придумал сам, он лукавит. Не было бы Гайдна — не было бы Бетховена и Моцарта. Мы все стоим на чьих-то плечах.

— А кто для вас стал отправной точкой?

— Иосиф Кобзон. В конце 90-х он был на пике формы. Мэтр тогда устроил прощальный тур: по четыре больших выступления в день, 100 концертов! Я учился у него — как говорить с аудиторией, в чем выходить на сцену. Он никогда не выступал перед зрителями в том, в чем ходил по улице. Это особая культура.