«Я никуда не уеду из своей страны». Интервью Василия Уткина, которому исполнилось 50

Вадим Кораблев спросил о главном.  

В марте Василию Уткину исполнилось 50 лет. Он уже долго (с 2018 года) не комментирует матчи на аудиторию федеральных каналов, но остается востребованным и ярким: ругается с генеральным продюсером «Матч ТВ» Александром Тащиным, ведет телеграм-канал на 110 тысяч человек, выпускает на ютубе «Футбольный клуб» и реалити про «Эгриси», создает отдельный канал для стримов. 

Вадим Кораблев поговорил с Уткиным, чтобы понять, как он живет и мыслит без эфиров на миллионы зрителей, которые, казалось, с ним навсегда.  

Уткин больше 20 лет вел «Футбольный клуб» на «Эхе Москвы», но в марте программа закрылась вместе с радио. Василий не уедет из России, если не будет угрозы жизни

– Василий, как вы?

– Не могу сказать, что у меня хорошее настроение. Один мой друг сказал в районе 10 марта, что сейчас, чтобы оставаться трезвым, необходимо оставаться пьяным. Думаю, многие прошли эту стадию. Но поскольку она позади, надо работать. Я нахожу успокоение и утешение в повседневных делах. Мне есть чем заняться.

Думаю, перед нами вот-вот встанет вопрос выживания, потому что мы частные предприниматели (Уткин – сооснователь маркетинговой компании Simple Sport – Sports.ru). Естественно, у нас полная неопределенность, потому что мы работаем на ютубе, а он может быть или ограничен, или закрыт в России.

– Что будете делать в таком случае?

– Придумается что-нибудь, как говорил Глеб Жеглов, отдавая все продуктовые карточки на месяц вперед. Главный рекламодатель у тех, кто делает спортивный контент, – букмекерские компании. Им все равно будет нужна реклама. И если какая-то площадка закрывается, мы можем предложить дееспособный проект на другой площадке. Так что мы найдем средства на свое существование.

Думаю, если закроют ютуб, это приведет к росту популяризации VPN. У меня один знакомый пожилого возраста его освоил, не говоря уж о подавляющем большинстве людей, которые меня окружают. У нас, конечно, не большая компания, не «Газпром-медиа», но все-таки работают больше 30 человек. И они не должны остаться без работы.

Я думаю над тем, как нам в этой ситуации жить. И как себя вести.

– 24 февраля вы написали: «Худший день в жизни. Думал, он никогда не случится». Как вы провели этот день?

– В этот день «Зенит» играл с «Бетисом» ответный матч, я комментировал его на своем новом канале «Уткин Live», потом мы доделывали выпуск «Футбольного клуба». Тогда еще не все было известно, но уже было понятно, что мы посмотрели последний матч в еврокубках с участием российской команды в этом году. Что «Спартак», скорее всего, отстранят, а в новые розыгрыши наши клубы не пустят.

Накануне я очень долго не спал, читал новости. У моего близкого друга в российской армии воюет брат. И я каждый день думаю, что с ним. А в «Эгриси» есть парень родом из Мариуполя, у него там живет вся семья. Последний раз он что-нибудь узнавал о ней 10 марта. Больше он ничего не знает о своей маме, о своем отце, о младшем брате.

И я ничем не могу им помочь. Вот и что я должен по этому поводу думать? Я должен по этому поводу думать, что у меня просто разрывается сердце. Вот и все.

– Вы выпустили «Футбольный клуб» 25 февраля, а потом пропали на месяц.

– У меня на все это наслоилось еще и большое горе в семье – умер близкий человек. Точнее я рассказать не могу, потому что это касается не только меня.

Я не знаю, сталкивался ли ты с этим: когда возникает пауза, потом очень сложно вернуться, потому что непонятно, какую выбрать интонацию, что делать, как делать. По ходу менялась куча законов – возможно, если бы не это, пауза продлилась бы чуть меньше. Нам нужно было было принять несколько важных решений о том, как мы работаем. Просто потому, что любое лишнее слово может повлечь за собой катастрофу.

– Многие журналисты уезжают из страны. Вы об этом задумывались?

– Честно говоря, у меня уже второй год нет загранпаспорта. Он закончился во время пандемии, потом я просто не собирался никуда летать. Даже, по-моему, и по стране особенно не ездил – раза два-три за два года.

В общем, нет у меня загранпаспорта. А даже если бы был, я бы все равно никуда не собирался. Куда это, интересно, я поеду из своей страны? Зачем?

– А есть обстоятельства, при которых об этом задумаетесь?

– Мне трудно представить обстоятельства, которые бы сейчас прямо угрожали моей жизни и жизни моих близких. В этом случае я бы задумался о чем угодно, но в своей 50-летней жизни я с этим никогда не сталкивался. Я такие планы не обдумывал и не обдумываю.

– Угроза вашей физической свободе – это угроза жизни?

– Да. Но я с трудом представляю себе подобную ситуацию. Чтобы представить себе такую ситуацию, мне нужно вспомнить какой-нибудь страшный фильм и постараться поставить себя на место несчастного персонажа. Но жизнь с фильмами я стараюсь не путать.

Кстати, если говорить об отъезде коллег: многие из тех, кто собираются уезжать, обдумывают вариант с работой на «Сетанте», которая базируется в Тбилиси. В начале проекта основатели предлагали мне его возглавить – это было примерно за год до того, как пригласили Кирилла Дементьева. Я ответил, что очень тронут, но меня это совершенно не интересует. Потому что я не знаю, зачем мне уезжать из России. У меня здесь семья, друзья, бизнес, футбольная команда. Я правда не понимаю, куда мне ехать.

После моего изгнания с «Матч ТВ» мне много чего предлагали. Поработать в Казахстане, поработать на Украине. Но я всегда отказывался по одной и той же причине. Я работаю на российскую аудиторию, я носитель русского языка. Какие деньги мне это компенсируют?

Я намерен здесь жить, развиваться и заниматься своим делом. Я уже привык, что государство нам не помогает. У нас, собственно, заруба с Соловьевым началась из-за того, что я в эфире «Паноптикума» (были времена, когда мы с Невзоровым выходили в одной программе) сказал, что столько лет плачу налоги, а сейчас выясняется, что государство ничего мне не должно. Оно только обязало платить зарплату сотрудникам. И никак не помогло частному предпринимательству.

Проблемы периодически возникают. Но надо выживать.

– Вы привыкли свободно и изящно высказываться. Останется ли в России место для людей, которые делают это на большую аудиторию?

– Вадим, ты задаешь пафосный вопрос, а я уже объяснил на бытовом уровне. Я не могу сказать, есть ли место.

У меня нет никакого отношения к тем, кто не считает возможным здесь оставаться по каким угодно причинам – некомфортно, опасно. К тем, кто считает, что есть угроза физической свободе – а она есть, и очень серьезная. Люди уехали, я их совершенно не осуждаю, они сами выбирают условия работы. Я никуда уезжать не собираюсь.

– 3 марта не стало «Эха Москвы», где вы с 1999 года вели «Футбольный клуб». Как вы узнали, что ваше радио отключили?

– Как и все – из прессы. Я сразу понял, что «Эхо» закроют, что шансов нет. Сначала была информация, что в каких-то рамках «Эху» дадут работать, но я не сомневался, что это конец.

– Вы недавно сказали: «Футбольный клуб на «Эхе» и есть я». Расшифруйте.

– «Футбольный клуб» в его видеоварианте претерпевал много разных изменений, случались паузы, я из него уходил, оставлял более молодым коллегам и так далее. А «Футбольный клуб» на «Эхе» выходил безостановочно, не считая пауз на время отпусков и моих командировок. Вот и весь смысл, который я вкладывал. Этот «Футбольный клуб» выходил больше 20 лет. Получается, именно там была утка, в которой было яйцо, в котором была иголка. И там хранилась жизнь кощея, которым меня многие представляют.

– Эфир на «Эхе» сильно подогревал вашу известность?

– В определенных кругах – да. Когда я перестал работать на телевидении, у меня была передача на канале РБК, потом я почти сразу начал говорить на «Радио Спорт», при этом оставалась программа на «Эхе» – там я по пятницам еще вел утренний эфир. Писал в «Советский спорт». В общем, я очень быстро понял, что это разные аудитории, что они не очень пересекаются, что они даже, может быть, не очень дружат.

«Эхо Москвы» слушала моя мама, мои родные, им было удобно. Мне нужно искать возможность высказываться. Если мне есть что сказать, надо это делать как можно шире. Единственное: я стараюсь, чтобы «Футбольный клуб» на ютубе был как можно оригинальнее. Я никогда не записывал «Футбольный клуб» на утро после «Эха».

– А в деньгах потеряли?

– Нет, конечно. «Эхо» платило мало, последние годы там было совсем тяжело с деньгами. Я и не рассматривал его как источник заработка, особенно когда в порядке вещей стал удаленный эфир. Мне, что ли, трудно из дома выйти в эфир?

Там были очень небольшие деньги, я даже не знаю какие. Наверное, за месяц набегало порядка 25 тысяч рублей. Примерно столько я плачу в месяц за телефон, где я активно работаю и живу.

– Когда медиа формата «Эха» снова понадобятся России?

– Они нужны России сейчас. Они не нужны российскому государству, потому что наступило время, когда пропаганда должна стать тотальной. Очень трудно представить, чтобы сейчас выходило «Эхо Москвы». Первым ведь был «Дождь» (признан в России иноагентом)? Когда вышла Синдеева и сказала, что они закрываются, стало понятно, что за ними последуют все остальные. «Новую газету» вот никто не закрывал, они сами сыграли на опережение, потому что все понимали. Продержались 34 дня – больше не смогли.

Я уже с этим свыкся. Пришлось расстаться с привычками: больше не слушаю передачи, которые слушал обычно. Теперь на ночь включаю рассказы о Шерлоке Холмсе.

Дополнение от редакции: через несколько дней после интервью Уктин рассказал, что парню из Мариуполя ответили родственники. Все живы. 

Уткин бросил алкоголь, занимается с гантелями и ностальгирует по попсе 90-х. Мама Василия беспокоится, что его больше нет на ТВ

– Вы отмечали 50-летие (Уткин родился 6 марта – Sports.ru)?

– Нет. Не было никакого настроения отмечать.

– Что-то особенное чувствуете? Кто-то говорит, что это ощутимый рубеж.

– Я убедился, что ты чувствуешь этот рубеж, только когда о нем тебе говорят. А если этого не делать, то и нет никакого рубежа. День и день, господи.

И потом то несчастье, о котором я рассказывал, случилось буквально утром 7 марта. У меня и не было особо времени на осмысления 50-летия.

– Я знаю, что многие хотели сделать про вас фильм или большой сюжет, но вы доверили его Вите Кравченко. Почему ему?

– Мне так или иначе нужно было выбрать кого-то одного, потому что дать по этому поводу пять интервью – как-то некрасиво, правда? У меня с Витей очень своеобразные отношения. Наверное, я имею право считать его своим воспитанником в каком-то смысле. Когда мы с ним познакомились на футбольном поле под моим окном, где проходил первый отбор «Эгриси», он работал в «Газпроме» менеджером среднего звена, недавно переехал в Москву. Ему надо было где-то играть в футбол.

Сейчас он делает блог. У него был к этому интерес, он поступал к нам на второй созыв школы журналистики.

– И как вам?

– Мне показалось, что вышло довольно душевно. По крайней мере, я был откровенен. Витя, по-моему, тоже доволен. С просмотрами нормально (видео набрало 230 тысяч просмотров – Sports.ru).

Понимаешь, Витя ведь очень хорошо знает мою жизнь, он в ней хорошо ориентируется. Ему не нужно объяснять, что такое «Эгриси» для меня. Он не будет задавать по этому поводу дурацких вопросов.

Если бы захотел снять Тимур Журавель, то я бы с удовольствием согласился. Но у него были другие дела в это время.

– То есть вы выбирали из тех, с кем вам комфортно?

– Мне показалось, что наилучший способ – отдать это тем, кто меня хорошо знает, вот и все. Потому что я собирался быть откровенным, а об откровенности, если ты ей разбрасываешься, потом часто жалеешь. Вот о том, что ты кого-то обосрал, на кого-то наехал, наорал – никогда не жалеешь. В крайнем случае можно извиниться. А если что-то откровенное про себя рассказал… Все потом туда полезут, по-своему поняв и подумав, что все-то теперь обо мне знают. Но это очень маленький фрагмент картины.

Знаешь, в доютубовскую эпоху был популярен вопрос «За что вам стыдно?» Да, у меня есть вещи, за которые мне стыдно, но это мое. Я могу с этим как-то жить, с друзьями обсужу. Но не с людьми, которые начнут мурыжить это в комментариях.

И потом, внешнее представление о моей жизни чаще всего забавляет. Два раза в год – весной и осенью – мне звонят федеральные каналы и говорят: «Василий, мы делаем программу о домашних любимцах, хотим снять вашего енота». Сезонный интерес к енотам. Мой енот живет на даче в вольере. Еноты – не домашние животные. Если держать его дома постоянно, нужен дрессировщик. Енот настолько шальной, что ведет себя как подвыпивший 4-летний ребенок.

– Вы говорите, что у многих людей неправильное представление о вашей жизни, а я как раз хотел лучше узнать ваш быт, самые элементарные вещи. Чем вы занимаетесь дома в свободное время?

– Я мало времени провожу в квартире, она у меня – чтобы переночевать в основном. Утром я могу что-нибудь написать, кино смотрю, делаю зарядку. Вы, наверное, удивитесь, но у меня дома есть гантели. И я ими пользуюсь по назначению.

– Сколько раз в неделю?

– По настроению. Но сейчас почти каждый день. Не то чтобы это было для меня большой проблемой, но я после тяжелого отрезка в жизни принял решение на длительное время отказаться от алкоголя. Вообще. Так просто нельзя. Сейчас должны волновать другие вещи. Алкоголь – деструктивное переживание.

– Это отличное решение.

– Я тоже так думаю.

Еще чем занимаюсь… У меня есть несколько недосмотренных фильмов. По вечерам смотрю на ютубе то, что накопилось за день. И потом у меня проблема: обе мои команды сейчас играют в высшем дивизионе, поэтому, как правило, один из двух выходных я провожу в таком прекрасном месте, как Медведково (район на северо-востоке Москвы – Sports.ru). Дорога в один конец у меня занимает в лучшем случае час. В итоге целый день я не смотрю футбол и потом, в понедельник-вторник, стараюсь нагонять.

В остальном у меня бывают встречи, разные другие дела в городе.

– Вам что-то еще доставляет такое же удовольствие, как спорт?

– Да много чего. Общение с друзьями, хорошая книга. Читаю, правда, сейчас достаточно мало, но тем не менее.

Сейчас вот слежу за здоровьем. Давно этим не занимался, многое о себе узнал.

– Каким образом следите?

– В середине февраля я оказался в больнице. Это было планово, но проблемы нашлись. Они были успешно решены, но тем не менее. Просто для мужчины 50 лет – это возраст, когда обязательно нужно проверить сердце. В моем окружении был не один и не два случая – лучший друг отца умер в 50 лет. Был здоровый человек – и просто стоп-машина.

Проводил другие исследования. Стараюсь навести порядок. Ну и коль скоро я отказался от алкоголя, стараюсь похудеть.

– Вы сказали про книги. Когда смотрел ваши интервью, зацепило, что про книги вы всегда говорите особенно красиво. Какая у них роль в вашей жизни?

– Сейчас я мало читаю – не знаю почему, честно говоря. Как-то сбился фокус, мне трудно сосредоточиться. Когда провел в больнице 4-5 дней, взял с собой «Хладнокровное убийство» Трумена Капоте, давно собирался – и прочитал с большим удовольствием. Потому что в больнице нечего делать, меня ничто не отвлекало. Блистательная совершенно книга. Знаю, что она лежит в основе очень многих современных литературных ходов, изменила американскую литературу.

С тех пор я только одну книжку прочел. Зато сейчас я занимаюсь очень интересной работой – много читаю вслух. У меня был незакрытый гештальт – я никогда не зачитывал аудиокнигу. И вот сейчас это сделал. Не думаю, что имею право рассказывать, какую именно книгу. Но эта книга про футбол.

– А какая книга сильнее всего повлияла на вас?

– Я тут не оригинален – «Три мушкетера». Один из моих любимых писателей – Фазиль Искандер. Очень удобно написан его роман «Сандро из Чегема», он состоит из новелл. Можно перечитывать кусками, чем я иногда и занимаюсь.

– Вы как-то рассказывали, что за вечер прочитали «Собачье сердце».

– Не за вечер, это было даже быстрее. Нашему курсу нужно было прочесть статью. Чтобы это сделать, нужно было записаться в читальный зал института на определенное время, потому что эта статья была все время занята. У меня закончились занятия, до записи оставалось еще два часа, и я пошел в читальный зал и взял «Собачье сердце». Не мог оторваться, прочитал часа за три, а до статьи так и не добрался. Вышел просветленный.

Это вообще было удивительное время, оно никогда не повторится. Не потому, что моя молодость не повторится, а потому, что трудно себе представить, что ты живешь-живешь, много читаешь, получаешь удовольствие, а вдруг оказалось, что тебе была доступна лишь четверть всей литературы. А есть еще огромное количество всего в мире. Не только то, что было запрещено в СССР, а еще то, что в СССР издавать не приходило в голову. 

Это было колоссальное впечатление – на тебя как будто обрушился водопад новой информации, нового всего. В это время мы читали всегда и везде. Для меня было счастьем, что дорога в институт из Балашихи занимала полтора часа, потому что эти полтора часа я читал. Шел в переходе метро и держал перед собой какой-нибудь журнал или книжку. Все деньги уходили на книжки, потому что их можно было купить только у спекулянтов.

– Это было самое счастливое время вашей жизни?

– Безусловно. Юность, как и у любого нормального человека, – самое счастливое время в жизни. Самостоятельная жизнь, новые друзья, новые разговоры, первый секс. Еще бы.

– Вы включаете дома музыку?

– Я регулярно слушаю музыку, но слушаю практически все, что идет. А так я люблю классический англоязычный рок и русский рок конца 80-х – начала 90-х. Могу послушать целенаправленно The Beatles, The Rolling Stones. Кит Ричардс написал выдающиеся мемуары, я их всем рекомендую. Еще The Kinks, Creedence. Дэвида Боуи, разумеется, хотя это не совсем рок. Цой, «Аквариум». Могу посмотреть на ютубе какой-нибудь хороший концерт – отчасти в качестве фона.

Ну и есть замечательные русские попсовые песни начала 90-х, под которые у меня происходили какие-нибудь приключения. Они мне о них напоминают. Есть, например, совершенно дурацкая песня «Чашка кофию». Если бы ты знал, какой у меня был вечер под нескончаемое повторение этой песни. Я даже не стану рассказывать.

– Очень хочется послушать.

– Ну мало ли что хочется.

А «Он уехал прочь на ночной электричке…». Один наш товарищ почему-то мог в любое время пользоваться пароходиком на Москве-реке летом. И однажды мы туда заехали где-то посередине ночного кутежа, когда блуждали с друзьями по городу. Это был первый раз, когда меня отстранили от эфира НТВ, 1999 год. И мы полночи плавали на этом пароходе и пели про ночную электричку.

Я убедился, что очень круто плавать по Москве-реке, потому что ты плывешь мимо мест, где вроде бы бываешь каждый день, но с реки все это выглядит совершенно иначе.

– Какие у вас отношения с мамой?

– Если говорить в целом – отношения с мамой у меня очень теплые и близкие. Давай я скажу, что она долгое время каждый год жила у меня на даче, но два последних года этого не было из-за пандемии. И я точно знаю, что этой весной она снова приедет и мы будем регулярно подолгу видеться, потому что я буду приезжать на выходные. Не знаю, что будет в магазинах, но я выберу самое вкусное из того, что мама любит. Мы посидим у нее в домике, который на нашем участке ей построил папа. Его с нами нет уже почти восемь лет.

Будем пить чай, мама сварит суп, пожарит котлеты. И главное – утром приготовит сырники. Я обожаю мамины сырники. Больше нигде их есть не могу. Никогда не заказываю на завтрак в ресторанчиках.

На следующий день что-нибудь приготовлю уже я, чтобы было приятно и маме, и сестре.

– Мама дает вам советы? Прислушиваетесь?

– Мама дает очень много советов, но я не могу к ним прислушиваться, потому что это советы из совершенно другой жизни. Мама до сих пор считает, что, если я не работаю на телевидении, то это ужасно, ничем не заменимо. Она не понимает, что я бы сейчас там уже и не работал, даже если бы у меня такая возможность была.

– Как вы объясняете, что вы в порядке?

– Трудно. Много раз одно и то же, иногда горячусь. Но что поделать. Не все можно объяснить маме. Но я очень жду весны.

– У вас есть человек, которого вы можете назвать лучшим другом?

– Один?

– Может быть, их несколько.

– У меня есть очень близкие друзья, конечно. Сейчас можно сказать, что это уже не обязательно люди, с которыми я ежедневно общаюсь. Это Влад Радимов, это Дима Иванов, бывший генеральный директор «Динамо». Серега Микулик (легенда российской спортивной журналистики – Sports.ru), но с ним как раз я вижусь очень часто, и это очень хорошо. Мой партнер по бизнесу и очень близкий товарищ Сергей Меньшиков, гендиректор компании Simple Sport. Леша Казаков, он был одним из основателей журнала «Афиша», много лет работал на «СТС». Сейчас у него вышел замечательный сериал «Заступники», я его всем рекомендую. Близкие друзья – Тимур Журавель, Герман Ткаченко. Митя Чуковский, с которым мы работали на «Плюсе» и вместе им рулили.

Пусть не обижаются те, кого забыл.

– Как много близких друзей. Вам важно, чтобы рядом были люди, с которыми можно поделиться личным?

– Безусловно. Папа у меня был человеком экономным, он мне все время говорил: «Вась, сколько же времени ты проводишь в ресторанах». Я отвечал: «Пап, ну я же живу один». Мне нужна компания, нужно общение. Я могу дома сварить себе картошку, но ведь это совсем другое дело.

Конечно, мне регулярно нужна компания. Ну, как и любому нормальному человеку. Думаю, это даже не очень зависит от семьи, потому что человеку в семье тоже нужна компания. Просто приходится объяснять, что сегодня мы с друзьями пойдем выпить пива.

– А какие качества должны быть у людей, которых вы к себе подпускаете?

– Вот уж не знаю, как будто это какой-то экзамен.

– Они все разные?

– Безусловно. Радим вон вообще в «Зените» работает, и ничего. У меня доверительное общение очень широко развернуто, есть несколько компаний, в которых я чувствую себя очень свободно. Это и компания ребят из «Квартета И», и мои недавние коллеги, с которыми у нас бывают задушевные разговоры, и ребята из «Эгриси». Например, Антон Попов, наш главный тренер, привез мне из Саратова огромную щуку. Сейчас мы будем из нее делать котлеты, а остатки – хвост, плавники, голову – на уху. Прекрасная уха получится.

– Вы несколько раз говорили, что не планируете заводить семью. Вам просто уже будет непривычно с кем-то жить?

– Во-первых, непривычно. Во-вторых, я не готов. Допустим, родится у меня сейчас ребенок. Мне 50 лет. Я привык жить совершенно другой жизнью и не очень готов к этой ответственности. Вот именно к этой. Мне есть о ком позаботиться. Витя все меня допрашивал, правда ли, что я отношусь к ребятам из «Эгриси» как к детям. Не как к детям. Скорее, как к младшим братьям, это гораздо точнее. У нас доверительные отношения, но они взрослые люди и сами могут за себя постоять.

А брать на себя такую ответственность… Вот родился ребеночек… Я думаю, пусть лучше ребеночек родится у кого-то другого, пусть выберет себе другого папу. Я в себе в этом отношении не уверен.

Уткин не понимает, как мы живем без футбольной команды. Травму игрока «Эгриси» изучал врач «Боруссии» Дортмунд и «Майами Хит»

– Вы занимаетесь командой уже больше четырех лет. Она вас до сих пор будоражит, как раньше?

– Даже больше. Сейчас вот вышла вторая серия нового сезона, а в третьей мы играем с командой, которую я называю сборной сауны, такие всегда есть в ЛФЛ. Это команда, в которой собрано какое-то количество знаменитых в недавнем прошлом игроков. И я там орал весь матч. Мы сыграли вничью 1:1, а должны были обыгрывать. Мои парни замултузили эту всю братву: там играет Кирилл Комбаров, [Андрей] Горбанец (бывший полузащитник «Рубина», «Томи», «Урала» и других клубов РПЛ и ФНЛ – Sports.ru), Прудников (кстати, он совершенно не выделяется), заявлены Жирков, Глушаков, Сычев. В общем, сборная сауны, потому что они, наверное, там все и познакомились с хозяином команды.

Что ты, это очень живые чувства. Я даже не знаю, с чем это можно сравнить. Бывают, конечно, не очень интересные матчи, но вот завтра у нас игра с очень принципиальным соперником. И я очень этого жду. Сегодня вечером я специально уеду с дачи, чтобы здесь не ночевать, потому что завтра в 10:30 мне надо быть в Медведково.

– Это главное дело вашей жизни?

– Это самое интересное дело моей жизни, мое хобби. И более интересного хобби у меня никогда в жизни не было. И я с трудом себе его представляю. Я вообще не понимаю, как вы без футбольной команды живете.

Конечно, я могу ребят и побаловать чем-то. Этот сериал позволяет нам запартнериться с моим якорным партнером «Фонбет», позволял Puma интересоваться нашим проектом. Они блистательно одевали нас три года и даже сейчас пришлют заказ, который мы делали на весну. Непонятно, когда он придет, но он придет.

Чтобы содержать футбольную команду в ЛФЛ, в которой играет около 20 человек, нужно 300-350 тысяч рублей в год. Подели на 20, подели на 12 месяцев – это две-три бутылки пива в месяц. А удовольствие, которое получаешь, трудно с чем-то сопоставимо. Не говоря уже о том, что это чуть более здоровое времяпрепровождение, чем употребление пива.

– Вы не только платите за взносы, но и снимаете кому-то из ребят квартиры. Это правда?

– Ну правда, что теперь делать.

– Вы их так любите?

– Во-первых, таких случаев всего два. И второй, я бы сказал, гибридный. Не буду рассказывать, потому что это может поставить человека в неловкое положение.

А первый раз это произошло, потому что я хотел помочь парню, которому давно было пора жить взрослой жизнью, но он был без постоянного заработка, и это было не из-за лени. Он жил в 1-комнатной квартире с бабушкой и дедушкой. Вдруг подвернулся случай, когда друг спросил, нет ли у меня кого-то, кто мог бы у него снимать квартиру. Еще и подходило по району. Я подумал: «Ну, судьба». Вот и все. Не могу сказать, что это адски дорого.

Они мои друзья, понимаешь? Есть целая куча ситуаций, в которых я могу им помочь – не обязательно деньгами, кстати. Ну и потом как минимум трое ребят из команды сейчас работают у меня в продакшене.

– В 2018-м вы возили своего игрока Игоря Струнина на просмотр в «Краснодар-2», но его не взяли. Как у него дела?

– У Игоря дела хорошо, он продолжает у нас капитанить. Правда, весна – не совсем его время. Потеплеет – он опять станет рвать.

– Он еще пытался попасть в профессиональный клуб?

– У него бы и не получилось. Он чрезвычайно одаренный футбольный человек, но ментально не спортсмен. Он этого на самом-то деле и не очень хочет. Ему нравится играть в футбол так, как он играет.

В прошлом году двое ребят, которые прошли через «Эгриси» (у нас нет понятия «воспитанник», но мы же как-то ребят выбираем), попали в профессиональные команды второго дивизиона. И один из них – Валера Соломаха – даже уже сделал большой прогресс, перешел из говняной команды в хорошую. Она ведет борьбу за выход в первый дивизион (Соломаха перешел из «Динамо-Владивосток» в «Родину», которая лидирует в своей группе ПФЛ – Sports.ru). Если я сейчас найду трансляцию матча, то посмотрю.

– В 2018-м вы говорили: «Хочу выиграть Первый дивизион ЛФЛ, а после него – Высший». Какие сейчас цели?

– Высший выиграть очень трудно. По итогам прошлого года фактически распалась Северная лига, которая считалась самой сильной в городе, и к нам на северо-восток пришла самая сильная команда Москвы. Но мы продолжаем борьбу за Кубок, которым владеем, играем в полуфинале. Еще есть Кубок ЛФЛ, где мы тоже играем неплохо.

Для меня это не ачивка, как говорят мои пацаны, и не фетиш, как сказал бы я. Я очень хочу выиграть северо-восток, и мы не отказываемся от этой задачи. Объективно мы третья-четвертая команда дивизиона. Но дать бой и обыграть можем кого угодно.

– А вы чувствуете ответственность за этих парней? Что они без вас что-то потеряют?

– Я без них потеряю гораздо больше. Мне очень нравится это времяпрепровождение, ну и потом у нас действительно особенная команда. Есть люди, которые случайно оказываются в нашей орбите и совершенно бескорыстно нам помогают.

Например, в Москве есть два очень крутых спортивных врача. Один из них – Женя Швец, главный врач хоккейного ЦСКА. Наш ведущий футболист Саня Кулик в прошлом году в течение трех месяцев четырежды рвал заднюю поверхность бедра. Что делать – непонятно. Женя Швец обнаружил, что там очень застарелая проблема, и его это настолько удивило и заинтересовало, что он консультировался с главным врачом дортмундской «Боруссии» и «Майами Хит». И эти люди рассматривали ляжку Сашки Кулика. 

Или вот еще пример. Я очень люблю своих парней, но, поскольку у них все неплохо устроено, они думают, что так будет всегда и независимо ни от чего. Вот сейчас в очередной раз обратил внимание, что разлетелись мячи. Думаю: ну как они не понимают, что нормальных мячей скоро не будет вообще? В четверг я проезжал мимо магазина adidas, скупил там оставшиеся более-менее дешевые мячи – тем не менее получилось восемь мячей на 93 тысячи рублей.

И представляешь, я приезжаю на тренировку, а там у ребят новые мячи. Откуда? А вот с нами подружился и заинтересовался Виталий Кафанов (тренер вратарей сборной России – Sports.ru). Был в Москве, спросил у [нашего главного тренера] Антона Попова, не надо ли чего, и привез мячи Select. И перчатки для вратарей.

Сейчас «Ростов» доиграет, и я позвоню Кафанову сказать большое спасибо.

Уткин не согласен, что у комментаторов меньше шансов стать звездами – просто у них не получается. Сам он равняется на Джереми Кларксона

– Еще одно ваше большое дело – школа журналистики. Почему вы этим занимаетесь?

– Я хочу подчеркнуть, что это нельзя называть школой, потому что сейчас без лицензии образовательной деятельностью заниматься нельзя. Это мы для краткости называем школой. Во-первых, у нас обучение бесплатное. Во-вторых, мы не даем никаких дипломов и не ставим оценок. По большому счету, это клуб по интересам. 

Почему я этим занимаюсь? Потому что могу. Смотри, у меня несколько талантов. Главный – я офигенно пишу некрологи. Второй талант – как ни странно, я действительно неплохой педагог. Я люблю этим заниматься, и, судя по результатам, у меня что-то получается. 

Первый раз я предложил эту историю Стасу Гридасову, основателю Спортса, после ухода с «Матча». Вопрос, который мне в основном задавали: «Если ты собираешься делать это бесплатно, тебе как минимум нужно помещение». А у нас в это время как раз возникло соглашение с сетью баров «Джон Донн». И я подумал, что соединить школу журналистики и пивную – это всегда просившийся союз, который почему-то никому не приходил в голову. Разумеется, мы не пьем на занятиях, но тем не менее.

Мы придумали школу, просто чтобы было весело. Это должно напоминать работу классической редакции. И мы очень увлеклись, сдружились. Большинство ребят обращаются ко мне на ты, против чего я никогда не возражал. Да и в «Эгриси» так же.

Сейчас у нас третий созыв, мы занимаемся этим при поддержке «Фонбет». Они часто делают репортажи у себя в приложении, поэтому тоже заинтересованы в том, чтобы у них были комментаторы. А когда был более-менее готов первый выпуск школы, мне позвонил тогдашний шеф «Телеспорта» Илья Рустамов и сказал: «Представляешь, мы купили чемпионат Испании, хотим с тобой поговорить». И у меня как раз были комментаторы – так возникла основа «Телеспорта».

Сейчас большинство ребят продолжают работать в эфире: Артем Борисов и Денис Алхазов – на «Окко», иногда там комментирует Владик Прусов. Денис Наливайко сейчас на «Сетанте» в Тбилиси, Кирилл Дышловой комментирует теннис. Есть еще Вася Легейдо, из него комментатора не вышло, у него очень своеобразный голос – как он сам говорит, еще противнее, чем у Кирилла Дементьева. Зато Вася пишет занятные истории.

Это вкратце итоги нашей первой группы. Не все хотели быть в профессии, кто-то просто развлекался, но я считаю, это очень неплохой результат.

– Получается, вы остаетесь одним из главных поставщиков людей в профессию.

– Это меня как раз совершенно не волнует. Я чувствую, что могу заниматься пацанами, и этим занимаюсь. Это меня очень развлекает.

– То есть не думаете об этом как о миссии, которую все еще можете выполнять лучше других?

– Ненавижу слово «миссия».

Ну а третий мой талант – это про который все думают, что он главный. Журналистика, комментарий и так далее. Ну и еще я готовлю неплохо. Но это не талант.

– Вы согласны, что профессия комментатора перестала быть звездной? Комментаторы больше не единственные проводники в мир спорта.

– Не согласен. Это зависит от комментатора. Не звездная просто потому, что их стало много? А блогеров еще больше – и что, среди них нет суперзвезд? Почему-то связываются две эти вещи странным образом – что спорт теперь комментировать может каждый. Хорошо, а писать книги всем запрещено? Запрещено открывать каналы на ютубе? Нет, каждый может.

Безусловно, профессия меняется со временем, изменения в жизни диктуют изменения средств. Я просто не понимаю, почему, если кто-то не может, нужно объяснить, что не сможет никто?

– Как минимум стало тяжелее: намного больше площадок, намного больше информации. Тяжелее удивлять.

– Так я и говорю: на ютубе полно блогеров, но есть суперзвезды. Пожалуйста. Обилие площадок – это открытая конкуренция. А конкуренция рождает звезд, разве нет?

– В идеале так, но мы этого не видим.

– Наверное, просто кто-то не очень старается. Я согласен, что нынешнее поколение пока не дало выдающихся медийных людей. Звезда – это же понятие медийное, это про общественное сознание, не обязательно про мастерство. Я не вижу никакой невозможности не быть звездой. Это абсолютно возможно. Думаю, профессия просто немножечко замерла. Безусловно, требуются какие-то новые ходы, новые способы, но они пока не найдены.

Но я, в общем, с этим закончил. Мне не очень интересно комментировать, хотя я с удовольствием иногда это делаю. Но я считаю, что просто так забавляюсь.

– Если раньше мне казалось, что вы еще можете вернуться, то в последние полгода это ощущение пропало. Я больше не верю, что вы будете комментировать много и серьезно.

– Во-первых, у меня на неделе два стрима – это по форме комментарий, соседствующий жанр. Во-вторых, я притормозил работу на «Окко», но, наверное, мы возродим эту практику. В-третьих, зачем мне к этому возвращаться? Зачем?

– Потому что вы это отлично делаете.

– Я это отлично делал.

– Ну вы же понимаете, что при желании быстро наберете форму.

– В том-то и дело, что при желании. А зачем? Для чего?

– Комментарий больших событий – это медийность, внимание.

– Мне медийности хватает по горло, я все время вхожу в десятку самых цитируемых журналистов в стране по «Медиалогии» – при том что меня нет на федеральных каналах. И это касается не только спортивных журналистов, а вообще всех журналистов страны. Цитируемость у меня как у Губерниева, практически идентичная. А он постоянно в эфире.

И это такое общее мнение, что вот, нынешние комментаторы – не то, что прежде. Я-то прекрасно знаю, из чего состоит профессия. Это ремесло. Здесь от таланта до качественной работы очень-очень далеко. Когда люди так говорят, они, конечно, имеют в виду Маслаченко, еще кого-то. Но они имеют в виду и меня, правда же? Так вот я прекрасно знаю, что я, во-первых, не в форме. Во-вторых, смотрю гораздо меньше футбола. В-третьих, я найду еще и в-пятых. И мне ведь надо будет соревноваться с собой молодым – на кой?

Для этого нужны какие-то очень серьезные мотивы, а я вполне удовлетворен тем, что у меня получается.

– Вы говорили Ирине Шихман: «На «Матче» я работал попугаем: вел «Все на Матч» – программу, которую мог вести с закрытыми глазами. Это не по мне». Сейчас у вас после «Эгриси» и фильмов Вити тоже не было новых больших проектов. Это не давит?

– У нас есть довольно большой проект, о котором мы пока не рассказываем. И открою секрет: мы готовили новую программу, которая не смогла выйти из-за ситуации на Украине. Потому что главным действующим лицом этой программы должен был стать Максим Калиниченко.

Мы к этому плавно подходили, готовили к этому партнера-спонсора, все уже было практически на мази. Мы должны были провести с Максом большую встречу, и тут все грянуло. Насколько мне известно, Макс сейчас уехал из Москвы. И я не очень представляю ситуацию, в которой он вернется и будет рассуждать о российском футболе. Но это мои домыслы.

Канал стримов заинтересовал наших партнеров, мы там даже несколько раз делали рекламу. Он будет развиваться, просто для этого нужны соответствующие события. 

Не новое разве?

– Новое, но не такое глобальное, как раньше.

– А необязательно заниматься глобальным. У нас есть ответственные за глобальное – им занимается «Матч ТВ». Большой федеральный канал с огромными возможностями.

– Вы сказали недавно, что равняетесь на Хантера Томпсона и Джереми Кларксона. Чисто для проверки: это не ирония?

– Нет. Хантер Томпсон – родоначальник жанра, который называется гонзо. Который я совершенно обожаю, в который я втащил Витю Кравченко. Примерно в нем мы делали программу «Три репортера», которую мне очень приятно вспоминать. Разумеется, я изучал творчество Хантера Томпсона, его личность (она мне совершенно не близка).

А Кларксон – просто журналист номер один в мире. Помимо того что у него колоссальные возможности, он знает их предел. Вот знаешь, что он говорил про трусы?

– Интересно.

– Он развивал мысль, что есть предел совершенству, почти любому ресурсу. Взять, например, трусы. Он рассказывал, что часто бывает в командировках, когда приходится жить в спартанских условиях, и знает способ носить одни трусы четыре дня. Первый день их носишь чистыми, второй день – задом наперед. Потом выворачиваешь на другую сторону и повторяешь манипуляцию. Так можно ходить четыре дня, но пятый – уже невозможно.

Ну как не любить такого человека?

– Вы еще чему-то учитесь?

– Учиться можно на каждом шагу, просто смотреть вокруг и что-то для себя выцеплять. Чаще всего, это просто какое-то неожиданное наблюдение. Очень помогают развиваться гаджеты. Недавно в этом отношении катализатором выступил Витя, я увидел у него новую модель камеры и немедленно заказал две таких – современный вариант GoPro. Тоже профессиональная, но еще меньше, и я подумал, что это очень удобно, потому что я смогу снимать себя. Это очень большая проблема для «Эгриси», потому что наиболее известный персонаж этой истории все-таки я. У меня в жизни редко происходят запланированные интересные события, но если я буду снимать себя сам, это можно сделать в любой удобный момент.

Я уже почти овладел камерой. Это тоже большой толчок в развитии. Удивляешься, до чего человеческая мысль дошла.

Уткин очень просто объясняет проблемы «Матча»: «Дураки руководят». Василий зарабатывает не меньше миллиона рублей в месяц

– Вы недавно сцепились с Александром Тащиным (в ответ на то, что Уткин перечислил комментаторов, которые ушли с канала, Тащин написал, что Василию «не дают покоя нереализованные амбиции». Уткин ответил еще жестче – Sports.ru)…

– Я сцепился с Тащиным? Тузик сцепился с грелкой? Дернул черт его мне отвечать, я его даже ни о чем не спрашивал. Я просто написал текст, где перечислил всех комментаторов, которые уходили с «Матча». Кстати, одного забыл – Влада Батурина, он мне написал. Всегда кого-нибудь забудешь, я извинился.

Я просто подумал: ребят, вы вообще не понимаете, насколько это масштабный процесс, который в корне меняет представление о российском спортивном телевидении. И этот решил мне ответить. Кто тебя вообще спрашивал?

Пришлось, пришлось… Я это люблю. И ведь главное: даже Соловьев знает, что со мной связываться не надо. А тут этот оживший костюм поговорить захотел. Я ведь еще не раз к этой теме вернусь, он очень зря ввязался. Написал, что я обеспокоен. Как эта ситуация меня может беспокоить? Я не испытываю стеснения в своей работе. По крайней мере, до событий последнего месяца я очень неплохо зарабатывал. Честно говоря, я не думаю, что «Матч» кому-то из своих сотрудников платит сопоставимую сумму. Что отчасти и нормально: как известно, любой телевизионный человек начинает зарабатывать гораздо больше, когда начинает сам производить то, что он показывает. Так стала миллиардером Опра, из-за этого Малахов ушел с «Первого» на ВГТРК. Это совершенно не бахвальство – мы сами производим себя, конечно, это выгоднее. Это не зарплату получать.

Но меня и не может совсем не волновать то, что происходит на «Матче» – я же включаю телевизор, смотрю чемпионат России. Не понимаю людей, которые выключают звук. Я так не могу – сижу и слушаю. Там остались, конечно, еще люди… Но в лучшем случае – никак. Иногда, крайне редко, бывает хорошо. Но в основном ужасно.

– Кто еще делает хорошо?

– В этом будет элемент вкусовщины, но, безусловно, Журавель, Нагучев. С оговорками – Шнякин. Это моя личная оговорка. В какой-то момент комментарий становится более-менее авторским в руках человека. И ты можешь просто не принимать того или иного автора. Я к Диме очень хорошо отношусь, но у меня есть определенные вопросы, о чем он знает. Поводы для шуток. Когда я его как-то поздравлял с днем рождения, сказал, что желаю ему в десять раз больше того-то, в сто раз больше того-то и в тысячу – деепричастных оборотов.

– Правда, Нагучев и Шнякин тоже уже не совсем на «Матче» (оба не комментировали в 2022-м – Sports.ru).

– Они там дисквалифицированы указом руководства до особого распоряжения. Я не знаю подробностей, не интересуюсь особо.

А, ну потом там еще Митя Бажанов работает, Кытманов не раздражает, Стас Минин – прекрасный комментатор. Полеша (Михаил Поленов – Sports.ru) остался.

– Понятно, что «Матч» всегда было за что поругать, но в предыдущие годы там все равно находились качественные вещи. Сейчас же ощущение, что канал правда разваливается. Давайте попробуем отбросить эмоции и личные отношения, хочется послушать вас как бывшего руководителя большого канала – в чем ключевые ошибки «Матча»?

– Есть такое понятие Бритва Оккама – это когда есть достаточное объяснение и дальше можно не копаться.

Каналом руководят дураки. Этого вполне достаточно.

А подробностей я не знаю, я ведь туда не хожу.

– А вы рады, что «Матчу» плохо?

– Нет. Почему это может вообще вызывать радость?

– Вы три года назад радовались, что «Матч» упустил права на чемпионат Англии.

– Я мог выразиться в том контексте, что буду смотреть чемпионат с лучшим комментарием, в другом месте. Вполне возможно, я это имел в виду.

Дело в том, что не вижу необходимости ни радоваться чужим проблемам, ни завидовать чужому успеху. Это моя принципиальная жизненная позиция. Именно поэтому мне всегда нравилось заниматься подготовкой новых людей.

У меня есть четкое представление о том, что успех непирамидален. Нет некоей вершины, на которой хватит места одному. Успеха можно достичь много раз в разных местах – это большая-большая плоскость, это уровень. И там никому не должно быть тесно.

Понимаешь, многие думают, что важно забраться на вершину и никого туда, сука, не пускать. Такой человек просто не понимает, что успешным людям не бывает тесно. Успех Стива Джобса никому не перекрыл дорогу. Успех Илона Маска может бесить только бездарного человека. В Китае какие-то безымянные люди делают сумасшедшие поезда, которые ходят со скоростью 14 «Сапсанов», и, думаю, мало завидуют друг другу. Человек, который делает научные открытия, продвигает вперед всю науку. Особенно сейчас.

Иное представление об успехе – как о чем-то, чего ты должен достичь и сесть на него жопой, – абсолютно точно повторяет формулу зла. Лучшее определение зла в моем понимании дал Джон Рональд Руэл Толкин. Помнишь, у него есть черный властелин, у которого Саурон был помощником, – Мелькор, он же Моргот. В какой-то момент, когда Маргот ведет борьбу за Сильмариллы – камни, которые освещают весь мир, – Толкин оговаривается, что черный властелин хочет вовсе не тьмы. Он тоже хочет свет, просто для себя одного. Он тоже хочет быть знаменитым, тоже хочет вкусно есть, сладко спать – но только чтобы все это было у него одного.

И многие люди так воспринимают успех. И это делает их несчастными. А успех на самом деле – это то, чем хочется поделиться. То, что делает тебя счастливым.

– Представим, что «Матч» в ближайшие пару лет начнет перестраиваться и позовет вас руководить. Пойдете?

– Для этого есть очень простая формула. Поскольку мы берем воображаемую ситуацию – да, конечно, это возможно. Все возможно. Но я успешный частный предприниматель. И чтобы привлечь меня к работе, потребуется купить мой продакшен. Я не имею в виду, что я хочу, чтобы это произошло. Нет, сейчас это не нужно. Мы не продадим. Я просто хочу напомнить, что так поступало ТНТ: они выкупили продакшен Слепакова, выкупили продакшен Comedy Club.

А чтобы я пошел куда-то работать просто за зарплату… Я просто не представляю, зачем мне это делать. Мне уже 50 лет, и я не собираюсь особенно долго вести активный образ жизни. Еще лет 10 мне хватит.

У меня на самом деле все нормально. Более чем хорошо. Делаю все, что хочу. Да, безусловно, я бы хотел, может, придумать глобальный проект, но сейчас вот у нас выйдет документальный фильм, его будет делать парень, которого никто не знает в качестве ведущего. Все хорошо. В моих планах «Матча» нет.

– Я бы не спросил о доходах, потому что вы их не раскрываете, но вы сами затронули эту тему. В 2018-м вы говорили Дудю, что зарабатываете больше миллиона в месяц. Можете очертить нынешние рамки?

– Меньше не стало. А рамки очерчивать я не буду, потому что считаю это нездоровым. Я сказал о деньгах только в контексте того, что не жалею об уходе. И не могу жалеть. Я не бедствую, абсолютно свободен в принятии решений, меня окружают единомышленники. Это очень хорошее чувство. А если бы мне предстояло заниматься «Матчем» после всего, что там было… Ты представляешь, сколько там говна лопатами нужно будет грести? Я не уверен, что это моя специальность. Мне кажется, я уже не так молод, чтобы остаток зрелости тратить на разгребание говна.

Я бы лучше, допустим, заключил контракт с неким новым большим спортивным каналом на производство программ силами моего продакшена.

– А как вы к деньгам относитесь?

– Довольно безразлично. Не коплю.

– Совсем не откладываете? 

– Что-то у меня, конечно, есть. Но это абсолютно небольшая сумма. Квартиру не купишь. 

– Вы просто не привыкли копить или уверены, что всегда будете востребованы? 

– Видишь ли, счастлив тот, кому хватает. Мне хватает. Что будет завтра – я думаю. Что будет послезавтра – тоже думаю. Что будет через неделю – примерно представляю. А что будет через год, я всю жизнь не знал и сейчас тоже не планирую. Единственная поговорка, которую я употребляю со словом Бог: «Бог даст день, Бог даст и пищу».

Мне многого не надо, на самом деле. В крайнем случае наступит день, когда я не смогу содержать футбольную команду. Ну, извините, ребята взрослые уже. А если такой день настанет – ну, мы неплохо провели вместе огромную кучу времени. Будем встречаться за столом, приготовлю при случае плов в большом казане.

Надоест делать передачу? Ну, надоест, буду по гостям ходить за небольшой гонорар. Жить мне есть где. Долгов нет. Ипотека выплачена.

– Ваша самая большая покупка за последнее время?

– Мне нужно было менять на даче насосную систему. Это довольно дорого. На даче кое-что вообще пора ремонтировать. У меня достаточно много из дерева сделано на улице, а дерево нужно периодически менять, потому что оно гниет.

***

– Василий Уткин – лучший комментатор в истории России?

– Я же сказал: у меня нет такого понятия об успехе. Я думаю, что я сыграл свою роль. Безусловно. 

А лучший или не лучший – мне все равно. Вот сколько было опросов на сайте «НТВ-Плюс», я никогда их не выигрывал. Никогда. Какое-то время меня это занимало, а потом я понял, что и не надо. 

У меня есть два «ТЭФИ», но оба я подарил.

– А вы о чем-нибудь жалеете?

– Я жалею, что больше никогда не смогу прокомментировать матч с Розановым. Это было ни с чем не сравнимое чувство восторга. Мы действительно иногда заканчивали друг за друга сложносочиненные конструкции. Друзья у меня есть и ближе, коллеги найдутся поярче, но такого напарника больше никогда не будет.

– Вы о чем-то мечтаете?

– Похудеть.

– Это прямо мечта?

– Ну, тяжеловато стало. Я периодически этим занимаюсь. Как говорил Депардье: «Я за время жизни похудел на 400 килограммов». То толстеешь, то худеешь.

А так… Нет у меня больших мечтаний.

– Вы счастливы?

– Я счастливый человек, который живет прекрасной грустной жизнью.

Другие интервью Вадим Кораблева: