Клим Поплавский: «Главное правило военкора — остаться в живых»

МОСКВА, 12 фев — РИА Новости, Юлия Зачетова. Второй Международный фестиваль документального кино «RT.Док: Время героев», который состоится в Москве 23-25 февраля, откроется премьерой фильма Клима Поплавского «Военкоры-3: он молится на языке Бога». Сын известной актрисы Яны Поплавской и режиссера Сергея Гинзбурга в 2022-м добровольно отправился на фронт и с тех пор снял уже не один проект о боевых действиях и мирных жителях в зоне СВО. В интервью РИА Новости Клим рассказал, как выбирает героев для своих картин, о работе военкоров, поделился мнением об уклонистах и участниках скандальной «голой вечеринки».

Кадр из фильма «Военкоры-3: он молится на языке Бога»

— Как вы выбираете героев своих фильмов?

— Я ищу только военкоров, которые работают на передовой во время боя. А таких можно по пальцам пересчитать.

— Вы тоже рискуете на передовой. Помогает подготовка в Центре спецназа?

— Подготовка и в Центре спецназа, и в Центре тактической медицины на фронте помогает выживать каждый день. Вообще — опыт внимательности, сосредоточенность. Плюс молитва. Тут не парк аттракционов и совсем не то место, где пишется черновик, а потом можно переписать на чистовик. Тут серьезная контрольная работа, без последующей работы над ошибками и возможности пересдать. Поэтому все, что знаешь, умеешь и во что веришь, должно соединяться и работать на твою жизнь.

— Один из героев ваших фильмов говорил, что на передовой главное — подчиняться военным.

— Да, это слова Оли Курлаевой. Если военные скажут, что «туда не надо», — значит, не надо, «уходим» — значит, уходим. Правда, бывает, что они ничего не говорят, потому что это не детский сад и не ясли, за тобой отдельно некому следить. И ты должен сам четко понимать, когда — стоп, все, пора домой везти материал. Чтобы не стать обузой ребятам. Потому что для них первично — выполнить боевую задачу во что бы то ни стало, а не выжить. В этом отличие бойцов от военного документалиста и корреспондента. Главное правило военкора и военного документалиста — остаться в живых, потому что твой материал за тебя никто не сделает. Ты должен делать новости, а не стать новостью. Это, кстати, цитата Саргона Хадая из моего фильма. Хотя он сам однажды «стал новостью»: был ранен в Сирии.

Кадр из фильма «Военкоры-3: он молится на языке Бога»

— Вы говорили, что иногда приходится откладывать камеру и применять знания тактической медицины с курсов. Часто такое происходит?

— Регулярно. На фронте нет такого, что ты только документалист или только корреспондент.

— В ваших проектах вы рассказываете о героях. А что можете сказать молодым парням, которые не по убеждению, а из животного непреодолимого страха избегают фронта?

— Людей, которые вообще не боялись, я не встречал. Я знаю человека, у которого позывной Лунтик. Вот у него была проблема действительно — синдром непреодолимого страха. Он просто впадал в ступор. Тогда его привезли в госпиталь, он стал потрясающим санитаром. Все отделение, где он работает, его обожает. Да, он не может быть в окопе, это не каждому дано. Поэтому если человек хочет помогать, но понимает, что не может бежать с автоматом, он найдет себя на фронте. Там есть что делать: и баранку крутить, и до кровавых пальцев кафель в госпитале драить, а еще готовить, таскать, строить. Война — это не только «вперед, в атаку», это огромная командная работа перед тем, как произойдет непосредственно штурмовая операция. Победа куется не только людьми, которые нажимают на курок.

— Осталась у вас какая-то ситуация из жизни бойцов или мирных жителей в памяти так, что уже никогда не забудете?

— Мне вся трагедия мирных жителей навсегда запомнится, это общая картина. Дети, которые организуют «патрули» в городах прифронтовых и фронтовых — останавливают военных, чтобы с них взять дань за проезд в виде сладостей. А вы представляете, как сейчас в Авдеевке, где мирные жители не эвакуированы! Если есть ад на земле — он там. Где они берут воду, еду? Я себе не могу ответить на этот вопрос. Четко видно на фото с беспилотников, как гражданских жителей отвозят на коксохимический завод. Для чего? Чтобы там распилить остатки оборудования, чтобы люди мирные там живым щитом стали? Потому что впереди бои за это предприятие. Сколько историй, когда мы вытаскивали, сняв бронежилеты, стариков. Если они взрывают самолеты со своими военнопленными, то жизнь какого-то гражданского человека для них — это вообще не жизнь.

— Клим, в одном из интервью вы сказали, что ваш злейший враг — Инстасамка, так как она поет гимн проституции. А что скажете про участников «голой вечеринки»?

— Всех подобных Инстасамке считаю злейшими врагами. Про убогих с «голой вечерники» и говорить не хочу — их сама жизнь, по-моему, наказывает. Люди вечерами в публичных местах голенькими ходят. Ну что тут сказать. Пусть жизнь перемелет этот гумус. Они просто удобрение — удобрение нашего светлого будущего.

— А как относитесь к идее лишить звания «Народный артист» Макаревича*, Хаматову?

— Да, про них могу сказать то же. Мой товарищ — потрясающий архитектор — был в юности поклонником Бориса Гребенщикова*. И сказал недавно: «Знаешь, обидно, что столько времени я заблуждался, что эти люди были для кого-то ориентиром. Обидно, что они не сразу раскрылись. Просто жалко времени». Это — как измена большой семье, предательство. Жалко, что столько времени на них потрачено. Но они сами себя наказали. Говорят, если Господь хочет наказать человека, он лишает его рассудка, а эти люди просто безумны.