Говорят, Пьер де Кубертен был против политики в спорте. Хм, он поддерживал Гитлера и защищал его Олимпиаду до самой смерти

Так вышло, что теперь в России часто вспоминают Пьера де Кубертена – основателя современных Олимпийских игр и принципов олимпизма. Редкая речь об отстранении наших спортсменов обходится без упоминания барона.

Несколько примеров.

Двукратный олимпийский чемпион по плаванию Евгений Рылов: «Спорт не может двигаться без достойных конкурентов. Выводы должны сделать федерации о том, в каком направлении они хотят развивать спорт, и то ли хотел видеть Пьер де Кубертен, когда инициировал Олимпийские игры, которые объединялилюдей».

Или 12-й чемпион мира по шахматам Анатолий Карпов: «У меня остается вопрос – когда политика так вошла в мировой спорт? Все, что происходит с российскими спортсменами, никак не связано с заветами Кубертена. Я давно говорю: допинг влез в спортивный мир, политизированность решений, все, что творит олимпийское руководство – это все противоречит основным идеям олимпийского движения».

Даже министр спорта Тульской области Дмитрий Яковлев, объясняясь за теперь уже легендарное шоу Плющенко, вспомнил барона: «Мы понимаем, что лозунг «Спорт вне политики» сейчас, похоже, работает только в России, а в других странах начинают забывать и о нем, и о Пьере де Кубертене»

Но правда ли Кубертен был далек от политики? Совсем нет – несмотря на то, что его называли «настоящим патриотом Франции», первый президент МОК симпатизировал режиму Адольфа Гитлера.

«Он с энтузиазмом приветствовал развитие Германии под руководством Великого фюрера»

Берлин завоевал право на Олимпиаду-36 в 1931 году – еще до прихода к власти Гитлера. В 1933-м, за три года до Игр несколько стран обратились в МОК с просьбой перенести соревнования в другую страну, указывая на политику расизма в Германии.

МОК направил запрос оргкомитету, который заверил: все это антигерманская пропаганда, а в стране ценят олимпийский дух превыше всего. Такой ответ МОК вполне устроил, так что Олимпиаду оставили за Берлином.

Однако это не устроило остальной мир: в Париже провели Международную конференцию в защиту олимпийских идей, где призывали перенести Игры или бойкотировать их.

В Германии видели нарастающее недовольство, а потому тоже приняли меры. С улиц Берлина исчезли антисемитские лозунги и объявления (вроде табличек с надписью «евреи нежелательны»), а еще оргкомитет пригласил в страну Пьера де Кубертена под простым предлогом: оценить состояние физической культуры и массового спорта в стране.

Кубертен, хоть и не возглавлял тогда МОК (а был почетным президентом), пользовался огромным авторитетом в олимпийском движении, и немцы рассудили: уж если он одобрит Олимпиаду в Берлине, то вряд ли кто-то пойдет против.

Реакция барона на увиденное в Германии, пожалуй, поразила даже самих хозяев. Кубертен был настолько очарован страной и ее идеями, что хотел завещать Германии все свои книги (а это суммарно 12 тысяч страниц). Еще он запланировал построить в стране Институт МОК и организовать Олимпийский музей.

Вот так о Кубертене тогда отозвался глава оргкомитета Теодор Левальд: «Он понимал и с энтузиазмом приветствовал развитие новой Германии под руководством Великого фюрера».

В Германии порыв барона оценили – страна выдвинула его кандидатуру на Нобелевскую премию мира, а Гитлер дал Кубертену 10 тысяч рейхсмарок, чтобы тот справился с временными финансовыми трудностями.

Барон с благодарностью принял номинацию, но премию не получил – она досталась антинацистскому активисту Карлу фон Оссецкому. Расстроенный Кубертен пожаловался в письме министру спорта Германии: «Я знаю, что за последние 50 лет больше способствовал миру, продвигая международный спорт, чем выступая с бесполезными речами и представлениями».

Кубертен хвалил Гитлера и выступал с речью на закрытии Игр в Германии

Позже де Кубертен даже появился с монологом на немецком радио: «С большим интересом я слежу за подготовкой к XI Играм. Эти приготовления основаны на отличном плане и выполняются с ясной общей идеей, с не меньшим вниманием к деталям.

У меня сложилось впечатление, что вся Германия, от ее Вождя до самого скромного участника, всем сердцем желает Игры 1936 года.

Через год рождественские колокола оповестят о появлении спортсменов со всего мира на Берлинском стадионе. Сегодня я хочу поблагодарить правительство Германии и ее народ за их усилия в честь XI Олимпиады».

В той же речи барон назвал Гитлера «одним из лучших творческих духов нашей эпохи».

Несколько стран все-таки бойкотировали те Игры (например, Испания и Литва), но в целом Олимпиада прошла по плану и с размахом.

Де Кубертен выступил с речью на закрытии: «XI Олимпийские игры скоро станут воспоминанием, но каким мощным и богатым! Воспоминанием о мужестве, ибо мужество необходимо для преодоления трудностей, которые встретил фюрер, обратившись с просьбой «Wir wollen bauen!» («Мы хотим строить!»), и чтобы противостоять нелояльным и вероломным атакам, которые пытались остановить прогрессивное и творческое предприятие (имеется в виду бойкот Берлинских игр).

Еще – воспоминанием о надежде, ибо под символическим флагом с пятью олимпийскими кольцами пришло понимание, которое сильнее самой смерти… «Freude, Tochter aus…» (начальные слова «Оды радости» Шиллера, входившей в «художественную программу» на открытии Игр).

История и борьба будут продолжаться, но наука постепенно заменит опасное невежество; взаимопонимание заменит слепую ненависть. Так будет укреплено здание, которое я строил полвека.

И вы, спортсмены, не забывайте пламя, зажженное Солнцем, принесенное вам из Олимпии, чтобы осветить нашу эпоху. Храните его глубоко в душах, чтобы оно снова появилось на другом конце света, через четыре года, когда мы будем праздновать XII Олимпиаду на далеких берегах великого Тихого океана».

«Великолепный успех берлинских Игр прекрасно послужил идее Олимпиады»

После Второй мировой войны МОК признал, что его действия перед и во время Олимпиады в Берлине были неправильными. Организация принесла извинения всему миру за то, что вообще позволила Играм пройти в нацистской стране.

Сам же Кубертен до начала войны не дожил (скончался в 1937-м), но все же до самой смерти защищал Олимпиаду в Берлине. Вот что он сказал в интервью французской газете Le journal в том же 37-м: «Те Игры были извращены? Олимпийская идея была принесена в жертву пропаганде? Это совершенно неверно.

Великолепный успех берлинских Игр прекрасно послужил идее Олимпиады. Только французы или почти только французы играют в Кассандру (это метафора с отсылкой к греческой мифологии. Применяется в том случае, когда кто-то предсказывает некие большие беды, но ему никто не верит – Sports.ru)…

То, что Игры-1936 освещались гитлеровскими силой и дисциплиной, вызывает волнение во Франции. Но как могло быть иначе? Наоборот, хотелось бы, чтобы Игры всегда были так хорошо организованы, чтобы каждая нация так серьезно принимала участие в их подготовке в течение четырех лет».

Германия тоже не забыла де Кубертена после Игр. Один из первых последователей Гитлера и государственный деятель нацисткой Германии Герман Эссер навестил барона в Швейцарии в 1937-м: «Я решил не только посетить Пьера в Женеве, но и пригласить этого известного человека в немецкий санаторий.

Я счел уместным передать этому старому джентльмену, с таким энтузиазмом отзывавшимся о фюрере и рейхе, наилучшие пожелания от фюрера и его приглашение остаться в санатории в Германии.

К счастью, кажется, что здоровье барона улучшается, так что он рассматривает приезд в Германию. Я уже позаботился о том, чтобы барона и его семью приняли в Баден-Бадене за счет туристического бюро Рейха. Его присутствие здесь было бы очень важно для немецкого туризма. Я считаю эти пропагандистские визиты чрезвычайно важными и надеюсь, что фюрер одобрит мое приглашение барона де Кубертена».

Барон был польщен таким отношением и написал Гитлеру благодарственное письмо (поскольку считал, что именно фюрер его пригласил).

Адольф Гитлер, вдохновленный в том числе и поддержкой де Кубертена, сразу после Берлина-1936 сообщил, что Олимпийские игры нашли дом навсегда: «Неважно, что Игры 1940 года пройдут в Токио. Потому что после этого они всегда будут проходить в Германии».

Де Кубертен умер в 1937-м, но поддержка нацизма в МОК не умерла вместе с ним. Уже после войны МОК возглавил американец Эйвери Брендедж, который публично поддерживал нацизм и считал Mein Kampf Адольфа Гитлера (внесена в Федеральный список экстремистских материалов) настольной книгой.