«Меня в 14 лет в упор расстрелял Рондон. На груди остался отпечаток adidas от мяча». Вратарь «Спартака», которого учили в «Барселоне»

Интервью Тимура Акмурзина.

Летом 2019-го в «Спартаке» появился новый вратарь – Тимур Акмурзин. До этого он был в «Рубине» и «Уфе», а на Sports.ru о нем говорили еще в начале 2010-х. Тогда в школе «Барселоны» обнаружили вратаря из России с фамилией Акмурзин. На поиски отправился наш бывший автор Александр Вишневский, но русский след не нашел. 

Спустя годы журналисты казанского медиа «Бизнес Онлайн» провели более тщательное расследование, поговорили с мамой Тимура и получили фотографии. Да, Акмурзин действительно тренировался в школе «Барселоны», когда был подростком. При этом Тимур в течение карьеры почти не давал интервью и не рассказывал, как вообще оказался в Ла Масии и как там тренировался. 

Глеб Чернявский поговорил с Акмурзиным о «Барселоне» и других темах, окружающих 24-летнего вратаря: был ли он клиентом Томаса Цорна, каково провести 101 матч в РПЛ в запасе без выходов на поле и почему до сих пор остается в «Спартаке-2».

Ниже – честный монолог Тимура. 

* * * 

Я встал в ворота на первой же тренировке. Хотелось победить, а для этого нужно обеспечить надежность в защите. Думал так: «Главное – сзади подчистить, а впереди что-нибудь да забьем». План сработал – выиграли 3:1, так вратарем и остался.

В детстве тренировался в «Локомотиве» и «Москве». Тогда, в середине 2000-х, толком не было ни тренеров вратарей, ни специальных тренировок. Никто не объяснял, как мяч ловить, как падать, как думать. Знаний и упражнений мне не хватало, поэтому ездил дополнительно тренироваться в академию Дасаева, там были тренеры вратарей. 

Только стабильно никто не задерживался. Поработает тренер месяц-два, уходит. Приходит новый – все то же самое. 

Чтобы отправить Акмурзина в «Барселону», родители брали кредит. Только там его научили правильно ловить мяч  

Родители чувствовали, что для развития нужно больше. Так родилась идея поехать за границу. Взяли кредит и поехали в Испанию, в школу «Барселоны».

Волновался не столько из-за футбольных моментов, а сколько в бытовом плане. На самолете лететь, границу пересекать – это было еще необычно. По улице идешь, а все на другом языке разговаривают – тоже что-то новое.

Мы попали на встречу с техническим директором Жозепом Гамбао, который курировал молодежный футбол. Он рассказал, что есть Ла Масия, а есть коммерческое отделение. Если там себя проявить, селекционеры порекомендуют в Ла Масию. 

Ее коммерческих филиалов очень много, но среди них одиннадцать основных. Каждый назван в честь игрока стартового состава: мой, например, был «Это’O». Здесь произошел забавный момент. Человек, который помогал с переводом, посмотрел на название моего филиала и никак не мог прочитать. «Это… Это… Что?» Я взял листок и сразу понял: «Это’О! Самюэль Это’О!»

Просмотр прошел удачно. Мне сейчас сложно сказать, чем приглянулся тренерам. Наверное, они видели, как глаза горят, как мне хочется себя проявить. И в таком возрасте – а нам было около 11 лет – получается скорее у тех, кто рвется. Тренеры никого не подгоняли, никому не пихали, давали полный выбор. Не рвешься – ну и не надо, заставлять никто не будет.

Там наконец-то нашел то, что искал. Тренер вратарей сразу забрал восемь пацанов работать отдельно. То же самое было и с защитниками – ребят каждого амплуа тренировал отдельный специалист.

Одно время родители были рядом, одно время оставался в Испании один, а поселили меня в семью из СНГ – где-то в 30 километрах от Барселоны. Это нормально, Ла Масия, кстати, тоже не в черте города находится.

Больше всего поразило, что весь клуб реально живет футболом. Повара, обслуживающий персонал, все знают игроков юношеских команд, интересуются их делами. Для сотрудников «Барселоны» футбол – смысл жизни.

Мы тренировались рядом с основной командой, они были буквально через поле. Видел Хави, Роналдиньо, Вальдеса и всех-всех-всех. У них еще у каждого номер машины соответствовал тому, что на спине. Смешно было, как игроков снимали папарацци из-за кустов. Вот прямо как в кино показывают: сидит человек в кустах, вылез, сфотографировал кого-то нужного и спрятался обратно.

Меня местные ребята спрашивали, откуда я. Когда отвечал, что из России, реакция часто была такая: «Ого! Россия? Слушай, а где она вообще находится?» 

Честно, никто не подозревал, что просмотр удачно сложится, что предложат остаться. Заранее о документах никто и не задумывался. Я же полетел по обычной туристической визе. Дольше шести месяцев находиться там не мог, надо было что-то решать. К сожалению, даже по учебной визе не мог остаться, потому что до 18 лет международные трансферы запрещены. 

Чтобы получить официальную визу, родители должны были переехать на постоянку. Причем не просто переехать, а получить работу. И не просто работу, а работу по специальности. И только тогда мне можно было бы остаться. Я слышал, еще был вариант, чтобы родители развелись, а кто-то оформил фиктивный брак, но это сразу отпало. 

Помню, через полгода сел в самолет, пристегнул ремень и немного взгрустнул. Но я понимал, что уезжаю только из-за документов, а это крутой опыт, который останется на всю жизнь. 

Мне даже успели заложить хорошую базу. Например, научили правильно ловить мяч. Раньше ставил руки треугольником, когда два больших пальца внизу и образуют нижнюю сторону этого треугольника. Так, конечно, неправильно.

Ну а чего от меня требовать? Тренер в семь лет дал мне перчатки с покрытием, как у ракетки от настольного тенниса. И сказал: «Тренируйся, лови треугольником». Я привык и ловил неправильно, а никто внимания не обращал – тренеров вратарей-то не было. 

Акмурзина в 14 лет отправили на двусторонку основы «Рубина». Рондон пробил в Тимура так, что на груди остался отпечаток марки мяча

Вскоре в моей жизни случился «Рубин». Идея поехать в Казань появилась во время матча на зимнем турнире. Я тогда занимался в «Москве», она распалась, а меня пригласили поиграть за сборную города Москвы. 

На этом турнире между родителями были разговоры про «Рубин» 1993 года рождения, который недавно выиграл чемпионат России. Там только-только построили интернат, появилось новое поле. Тогда условия «Рубина» воспринимались примерно так же, как сейчас в «Краснодаре». Учеба, тренировки, проживание – все месте и без отрыва. Помню еще, утром там сначала пели гимн России, а потом – республиканский.

В «Рубине» мы всей академией и интернатом ездили за границу – брали не только игроков и тренеров, но и весь персонал, учителей, воспитателей. Руководство хотело, чтобы клуб развивался как можно шире, чтобы сотрудники видели, какие в Европе поля, условия, как люди общаются, какая там культура. Германия, Италия, Испания – очень много где были.

Не обходилось и без происшествий. Однажды в Риме один из наших игроков пытался нацарапать имя на стенах Колизея (забавно, что в 2019-м футболист «Рубина» Благо Георгиев пытался исполнить то же самое – Sports.ru). Конечно, не успел. Нацарапал то ли одну, то ли две буквы имени, а дальше прибежали карабинеры и задержали его. 

Впервые с основой «Рубина» потренировался в 14 лет – получилось спонтанно и случайно. Мы вышли вечером с ребятами побить по воротам, а у основы в то же время была тренировка. И там то ли пауза на матчи сборных, то ли еще что-то, на двусторонку не хватало вратаря. Тренеры говорят: «Так, иди сюда». И дают мне инструкции: «В подкаты не идти, быть аккуратным, главное – никого не травмировать».

Играем, Рондон выходит один на один со мной. И, видимо, решил молодому показать, куда я попал. Как с четырех метров пробьет мне в грудь со всей силы! Я отбил, встаю, вроде все нормально. Потом прихожу на базу к своим, меня спрашивают, как поиграл с основой. Я говорю: «Да вообще кайф, натуральное поле, мяч по-другому скачет, игроки быстрее и сильнее, хотя такие же люди». Дальше майку снимаю, а у меня на груди огромный отпечаток мяча. Не поверите, даже значок adidas был виден! 

Кстати, чтобы закрыть тему «Барселоны», расскажу еще одну удивительную историю. Я подписал один из первых контрактов с «Рубином», а через месяц меня прямо с уроков в школе вызывают в офис клуба. Прихожу, спрашивают: «Почему ты скрыл, что у тебя контракт с «Барселоной»? Я в шоке: «Какой контракт?» Да, я не рассказывал в Казани об этой поездке, но скрывать мне было нечего, с «Барселоной» контракт точно не подписывал.

Оказалось, из ФИФА пришло письмо, что у меня есть какое-то соглашение с «Барсой». Мне говорят: «Надо документально подтвердить, что никакого контракта нет». Я отвечаю: «Как я подтвержу, если у меня ничего нет?» В итоге писали объяснительное письмо, а потом выяснилось, что «Барселона» заводит паспорт футболиста на всех. Даже на тех, кто потренировался один раз.

В «Рубине» игроки соревновались с Бердыевым при моем участии. Главное развлечение было такое: 5 ударов с пенальти – если 5 голов, то кувыркается Бердыев. Если хотя бы один беру, то кувыркается тот, кто бьет. Представляете, какая была мотивация у меня! Думал: «Сейчас Бердыев из-за меня кувыркаться будет, нельзя такое допустить». И один пенальти как минимум обязательно тащил.

«Рубин» дал мне очень многое, благодарен клубу. Командой 1997 года рождения мы два раза выигрывали чемпионат России, а в финале побеждали «Краснодар». Кстати, в серии пенальти мне тогда не забил Даниил Фомин, который сейчас в «Динамо».

Прошел дубль, попал в основу, а через несколько лет начали появляться новости, что Тимур Акмурзин побил рекорд по матчам в РПЛ в запасе без выхода на поле. Сейчас их уже больше 100, но меня эта статистика вообще не смущает. Ну, не сложилось, будем работать, что мне сделать-то? Тем более пребывание в запасе означает, что ты в обойме, тренер на тебя рассчитывает. Просто так в заявку не включают же. 

Напрягает только, что люди пишут: «Сидит на скамейке, а премиальные платят. Зачем ему выходить, если и так все хорошо?». По крайней мере мои контракты ни в одном клубе РПЛ не подразумевали, что за попадание в заявку платят премиальные, ничего дополнительно никогда не получал.

Цорн и переход в «Спартак»: как все было на самом деле? 

У меня был перелом лобной кости и перелом лицевой кости. Лобную сломал в 2015 году, когда столкнулся с Азмуном. Он тогда перешел в «Ростов», не мог играть против «Рубина» и вышел за дубль. 

Подача, я пошел на выход кулаками и снял мяч, а Азмун пыром прямой ногой въехал мне в лицо. Причем все близкие пришли на матч – брат, папа, мама. Я потерял сознание, все испугались. Честно говоря, там все в тумане – вроде совсем не отключался, но почти ничего не помню. Ни момент столкновения, ни как помощь оказывали. Помню только, что встал в шоке и говорю: «Давайте, продолжаем». Доктор в ужасе: «Ложись, какое продолжаем, ты на ногах еле стоишь, тебя шатает». 

Из раздевалки отнесли в скорую – я прямо в форме, щитках и бутсах поехал в больницу. Меня еще на коляске возили с фингалом. Думаю: «Наверное, всем кажется, что я плохой боксер и проиграл бой». Хотя мы не пропустили и вообще выиграли. 

Вторая травма была за молодежку «Уфы» против «Оренбурга». Я в блоке вышел на нападающего и отбил мяч, а он в меня дальше коленом прилетел. Там уже сознание не терял, но понимал, что все то же самое меня ждет. На этот раз был перелом лицевой кости, до сих пор не чувствую часть лица от губы до глаза.

Возможно, мои истории для кого-то звучат жутко, но страха после них не появилось. Наоборот, стал играть с еще большим азартом. Ну, все знают, что вратари особенные люди.

Вот только когда получил травму за «Уфу», ситуация в плане карьеры складывалась неприятная. Я в аренде, контракт с «Рубином» заканчивался, шел уже 29-й тур. Надо искать новый клуб, а у меня такая ситуация. 

Так и появился «Спартак». Здесь мне хотелось бы кое-что прояснить относительно Томаса Цорна и его агентства. Почему-то считается, что я был его клиентом, поэтому и попал в «Спартак». На самом деле все вообще не так. 

За тур до второй травмы я играл за молодежку «Уфы» против «Спартака». После матча ко мне подошли селекционеры и сказали: «Понравилась твоя игра, не хотел бы летом поехать на сборы со «Спартаком-2»? Я говорю: «О, классно, как раз с клубом дальше непонятно». Договорились, что они позвонят мне. Я думал, будет как обычно: позвоним-позвоним, а потом ничего не произойдет. Тем более еще и травму получил. Но на удивление получилось иначе. 

Что касается Цорна, то здесь какая история. Когда я еще был в «Рубине», ко мне в Австрии на сборах подошел иностранный агент, предложил сотрудничать. Говорил, что может в Серию Б устроить. Он причем даже не агентский договор предложил, а попроще – чтобы просто представлять мои интересы, предлагать меня другим клубам. Скажем так, у него было разрешение на ведение переговоров. 

А этот агент то ли до нашей встречи, то ли уже после устроился в агентство Цорна скаутом. Поэтому формально, может, какое-то отношение к агентству Томаса имел, но на самом деле связи толком никакой нет. Увидел его только, когда контракт со «Спартаком-2» подписывал. Сейчас уже даже малейшего отношения к Цорну не имею – мои дела ведет агент Станислав Станиславский.

Еще важно подчеркнуть: меня брали не в «Спартак», а именно в «Спартак-2». В тот момент для меня это было большим шагом вперед. Перешагнул из молодежного футбола во взрослый – начал играть в ФНЛ.

Акмурзин говорит, что форма с эмблемой «Спартака» дает силы и энергию. Не уходит, потому что стремится сыграть за основу

Возможно, прозвучит забавно, но когда надеваешь футболку «Спартака», чувствуешь особую энергию. Она придает тебе сил. Помню, надел форму, посмотрел в зеркало и подумал: «Невероятно, я в «Спартаке». Теперь надо двигаться, работать и стремиться в основу».

К сожалению, сыграть за главную команду пока не получилось, но я верю, что это реально. Кононов подключал меня к тренировкам, Тедеско брал на сборы, сейчас тоже попадаю в заявку. Тедеско однажды поздравил меня с днем рождения, что было вообще неожиданно. Сижу, вдруг приходит сообщение: «Это Доменико, с днем рождения, все дела». Тедеско вообще мог поболтать с кем угодно, к любому дублеру подойти и спросить, как дела, как семья. 

Играя в ФНЛ, поездил по России. Конечно, запоминаются дальние выезды – в Хабаровск, Владивосток. Там совсем другой мир, люди уже не особо ориентируется на Москву, она ощущается где-то далеко. Причем не только территориально, а вообще.

Был в моей карьере гол, который пропустил за «Спартак-2» из аута. Да, там, конечно, можно было не ловить, а просто пропустить в ворота, тогда бы не засчитали. Только не представляю, как вратарь может переломить себя и не касаться мяча, который еле летит в ворота. Тем более когда рядом толпа людей, каждый может коснуться. Ну, споткнулся, залетел с ним туда, бывает. При этом ни одна камера точно не показывает, был ли там гол или нет. Мне показалось, гола не было.

Для вратаря каждый пропущенный мяч доставляет неприятные ощущения. Неважно – пенальти или курьез. Главное, правильно реагировать на ошибки и не повторять их в дальнейшем. 

Это вообще часть жизни – в игре вратарей замечают в основном ошибки. Самый свежий пример – два последних тура с «Оренбургом» (2:3) и «Акроном» (1:0). С «Оренбургом» при счете 2:2 я пошел на выход, оказался первый на мяче, сыграл головой, попал в нападающего, а он забил в пустые. Это эпизод сразу заметили.

Я был первый на мяче, но вот дальше надо было действовать иначе. Не играть головой, а постараться принять мяч и выбить его вторым касанием. Или вообще не идти на выход.

При этом через неделю была игра с «Акроном», где мы всей командой сыграли замечательно, я собой тоже очень доволен, но это уже не особо интересно. Обычная история для вратаря.  

На мой взгляд, моя карьера развивается нормально. В ФНЛ за два года получил большой опыт. Плюс побил рекорд «Спартака-2»: провел больше всех матчей среди вратарей, больше всех сыграл на ноль. Теперь готов двигаться дальше.

Цель – начать играть в РПЛ, но пока не могу сказать, какой это будет путь. Недавно мне предлагали перейти в клуб из Казахстана, но я сказал агенту и клубу, что чувствую в себе силы побороться за место в «Спартаке».

Буду работать и идти к этой цели.